Звук моих троеточих

Даже не верится, что
свет вечерней «Гоморры» в глазах — диаграмма, уже диаграмма, уходящая вдаль.
Не огонь керосиновых ламп,
что теплом касался ладоней
в комнате, где я изучал мясо губ, хранил тлен в каждой
будущей
трещине лба.

Не достанет уже
из рукава
милый фокусник мёртвого голубя. Не напьются уже корни деревьев слезами моими.

Даже не верится, что
часов старых мельница снова сможет идти, шёпотом тикать на запястье самой высокой горы,
которую
в недалёком придуманном обнимет своими хрупкими крыльями мой самолёт
и рухнет на шипы твоих рук.

Ответь мне, что, если звук
моих троеточих тебе
останется звуком,
сохранишь ли ты меня инеем на руках, воздухом в лёгких?